Вебер Фридрих Христиан, браушвейг-люнебургский резидент, так писал о нем: «Он наказывал подсудимых, не спраши­ваясь ни у кого, и на его приговор жаловаться было беспо­лезно».

В розыскной комиссии над стрельцами превосходил всех свирепостью, лично сек головы и вешал за ребра. Даже царь Петр упрекал его в жестокости - «зверь, долго ли тебе людей течь!» и обвинял его в пьянстве, но Ф.Ю. Ромодановский отвечал царю с гордостью, что пить некогда, ибо «всегда в кровях омываемся». Он сыграл важную роль и в ликвидации стрелец­ких бунтов и заговоров бояр. Но он обладал редчайшим для современников Петра каче­ством - руки, запачканные кровью и грязным ремеслом, оказывались безукоризненно чистыми, когда дело касалось государственной казны, никто никогда не заподозрил его в казнокрад­стве, хотя он имел самое прямое касательство к материальным ценностям, руководя производством снаряжения и обмундирования для армии, а также производством в чины. До конца дней своих Ромодановский сохранил репутацию неподкупного чело­века и благодаря этому расположение царя Петра I.

С 1702 года возглавляемый им Преображенский приказ становится центром политического сыска. В 1713 году царь о нем писал к графу Апраксину «С де душком нашим, как с чортом вожуся, а не знаю, что де­лать, бог знает какой человек. Он казнил множество воров и убийц, но, видя, что злодеяния продолжаются, велел по­весить за ребра двести преступников».

По его жизненным законам и требованиям никто не смел въехать к нему в ропшинский двор, даже сам царь Петр I оставлял свою одноколку у ворот и не садился даже рядом в карете. Князь Ф.Ю. Ромодановский строго придерживался старых обычаев, носил русский кафтан, отороченный узеньким золо­тым позументом, отпускал большие усы. Любил охоту и осенью часто выезжал как владетельный князь. Свита его сопровождала до 500 человек, и охота оканчивалась всегда шумным пиром и попойкой. Он и его наследники владели Ропшинской мызой вплоть до 1741 года.

Предание гласит, что в Ропше часто лилась кровь невинных. Ф.Ю. Ромодановский был человек нрава жесткого, один его вид, взгляд и голос приводили в трепет и ужас. В Ропше при Ромодановском содержались государственные преступни­ки под караулом ручной медведицы: она не делала им никакого вреда, но в то же время не выпускала их из темницы. Побывавший здесь в конце XVIII века известный русский историограф и писатель Н.М. Карамзин сообщал: «Я видел глубокие ямы, где сидели несчастные, видел железные решетки в малень­ких окнах, сквозь которые едва проходили воздух и свет». Ромодановского за его жестокость прозвали «пытошным мастером», в Ропше при нем существовало «пытошное заведение». Имение Ромодановского с прекрасными прудами, беседками, зеле­ной рощей, где каждое дерево напоминало дыбу, наводило ужас на окрестных жителей.

 Петр I воздавал Ромодановскому царские почести, величая его в письмах и на словах «величеством». Ф.Ю. Ромодановский возводил царя во все чины как генералиссимуса всех по­тешных и регулярных войск.

Петр I, зная его строгую честность, терпел и сносил от него всякие неприятности. До самой кончины в 1717 году «князь-кесарь» Ромодановский не расставался и с пристрастием к вину. Входящий в его дом вынужден был отдать дань вкусам хозяи­на. В прихожей гостя встречал хорошо обученный большой медведь с чаркой очень крепкой, настоянной на перце, водки в лапе и услужливо вручал ее гостю. Если кто отказывался ее осушить, медведь срывал с него шляпу, парик, а то хватал и за платье.

Ромодановский жил по старым обычаям боярства в своем подчеркнуто патриархальном дворе, где и скончался 28 сентября 1717 года. Место его погребения неизвестно.