Как сообщает автор Ю.А. Дужников в своей работе «Роп­ша», Лениздат за 1973 год, что: «Когда книга его уже готовилась к печати, удалось с помо­щью сотрудницы отдела «Россики» ГПБ И. Г Яковлевой оты­скать изображение фасада Ропшинского дворца Находку трудно переоценить, тем более что это оказалась гравюра с рисунка известного архитектора Джакомо Кваренги, подпись которого стоит под изображением».

Ропшинский дворец 2-й половины XVIII века.

Архитектор Джакомо Кваренги родился в Валле-Иманья, близ Бергамо, Италия, 21 сентября 1744 года. Итальянец по происхождению, является представителем русского классицизма конца XVIII и начала XIX веков.

С 1761 года учился в Риме живописи у А.Р. Менгса и С. Поцци, изучал античную архитектуру, особенно работы Палладио. Отец и дед Кваренги тоже были живописцами, но мальчи­ку предназначалась, по-видимому, иная карьера. Его отдали в ученье к славившемуся своим образованием местному аббату, знатоку поэзии, философии и риторики. Кваренги усердно занимался у него и сделал такие успехи, что учитель стал ему пророчить большую будущность. Однако вскоре мальчик почувствовал влечение к рисованию, и отцу пришлось взять его от аббата и отдать в лучшую художественную школу Бергамо. Пробыв здесь несколько лет, он отправился в Рим, где ему уда лось поступить в ученики к самому Рафаэлю Менгсу, популяр­нейшему живописцу тогдашней Италии, слава о котором гремела по всей Европе. В 1761 году Менгс получил приглашение ис­панского короля переехать в Мад­рид, и юноша поступил в мастер­скую своего земляка Стефано Поцци, у которого пробыл несколько лет.

Однажды Кваренги попала в руки книжка Палладио. Этот небольшой том, в котором знаменитый зодчий перечислил все свои постройки, законченные или проектированные до 1570 года, и изложил свою архитек­турную систему, явился для Кваренги целым откровением. Впер­вые он почувствовал все величие этого искусства, но в то же время, вчитываясь в лаконические формулы и веские мысли которыми Палладио сопровождал свои чертежи, он понял, что архитектор, желающий хоть сколько-нибудь подняться над се­рым уровнем обычного архитекторского ремесла, должен идти иными путями, чем это принято повсеместно.

И он решил добывать эти знания тем же путем, каким добывал их за двести лет до этого сам Палладио, - изучением архи­тектурных памятников прошлых веков. Не менее десяти лет он потратил на это изучение, исколесив вдоль и поперек всю Италию. Едва ли остался хоть один памятник эпохи Цезарей или Ренессанса, который он не исследовал бы и не зарисовал.

Он всюду возил с собою альбом, зарисовывая в него все, что попадалось интересного на глаза, и эту привычку он сохра­нил до самой смерти!

Летом 1779 года Екатерина II просила своего знаменитого литературного друга и корреспондента барона Гримма подыс­кать ей в Риме двух архитекторов-итальянцев. К этому време­ни тридцатилетний Кваренги уже покончил со своими архитектурными экскурсиями, успел жениться и жил в Риме.

В январе 1780 года он прибыл с женою в Петербург и приступил к работе. Это был последний и любимеиший архи­тектор Екатерины II.

Частую смену зодчих при Екатерине нельзя объяснить толь­ко неустойчивостью влечений императрицы. С легким серд­цем расставаясь со своими стареющими любимцами и заменяя их молодыми, она меньше всего руководствовалась просто при­хотью или случайными рекомендациями.

В юности Императрица, увлекаясь нарядным искусством Ринальди, вскоре всецело перешла от барокко к классицизму, пройдя несколько стадий:

- легкая игровая классика Фельтена;

- серьезные формы старовской архитектуры;

- обаяние грандиозного творчества Камерона;

- строгий классицизм Кваренги.

Будучи блестящим художником, Кваренги очень часто ездил и рисовал имевшиеся в натуре постройки в первый период жизни в России. Позже он стал получать множество заказов как архитектор. Рисунок Ропшинского дворца был выполнен между 1780 годом (приезд Кваренги в Россию) и 1785-м, когда дворец получил иное оформление. Судьба самого рисунка спе­циалистам неизвестна, но в начале XIX века с него была сдела­на Р. Поллярдом гравюра, опубликованная в Лондонском издании книги профессора Эдварда Даниеля Кларка «Путешествия по Африке, Европе и Азии» Под гравюрой, кроме подписей Кваренги и Поллярда, имеется пояснение. «Вид на дворец и апартаменты в Ропше, в которых был убит Петр III» и «Опубликовано 1 января 1823 года Т. Гаделем в Стренде, Лондон». Это пока единственное изображение Ропшинского дворца второй половины XVIII века.  Понятен и большой интерес к обнаруженной гравюре.

В центре гравюры изображены палаты графа Головкина, которые в середине столетия, как видно, не подверглись существенному изменению. Палаты представляли собой вытянутую постройку, состоявшую из большого центрального двухэтажного корпуса, боковых одноэтажных галерей, заканчивавшихся двумя флигелями в полтора этажа

Перед палатами - прямоугольная терраса с балюстрадой и три лестницы, ведущие в Нижний парк. Это восточный, глав­ный фасад. Западнее палат видны деревья Верхнего парка. Количество и шаг оконных проемов, совпадающие с планом Роп­шинского дворца, еще раз убеждают, что Кваренги, будучи и архитектором, и художником, строго рисовал натуру, что это не просто вольная зарисовка, а точный документ.

По сторонам палат Головкина уже пристроены дополни­тельные крылья - одноэтажные галереи. Причем там, где на крупном плане Ропшинского дворца севернее головкинских па­лат показан круглый зал, на гравюре изображена башенка с шат­ровой кровлей. Видимо, такие же башенки были и в других местах комплекса, где на плане показаны круглые залы. Башен­ки и высокие кровли придавали архитектурному ансамблю живописный вид. На гравюре изображен вдали Кухонный фли­гель. Дымовые трубы возвышаются только над этой построй­кой. У других построек, кроме центральной, дымовые трубы отсутствуют, - дворец был летним. В правой части гравюры - пышная дворцовая церковь, более поздняя, чем Петропавлов­ская на Княжьей горке. Изображение дворцовой церкви тоже точно совпадает с церковью, показанной на плане Ропшинского дворца. На основании протоколов Канцелярии от строений и ряда других документов можно утверждать, что эта церковь была построена по проекту архитектора Ф.Б. Растрелли. Распо­лагая изображением ее фасада и планом, можно теперь осно­вательнее судить об этой постройке.

Церковь, вытянутая с востока на запад на 16 метров, имела ширину 9,5 и высоту примерно 20 метров. Историк XIX века П. Свиньин ошибочно называет ее крестообразной. Это было прямоугольное в плане здание с небольшими боковыми высту­пами. Восточная (алтарная) часть освещалась четырьмя окна­ми. Со стороны Нижнего парка между двумя окнами имелась полуциркульная ниша. Фасад оформляли четыре установлен­ные на высоких пьедесталах колонны, несущие треугольный фрон­тон. По карнизу постройки шла балюстрада, и были установле­ны пьедесталы для скульптур.

С трех сторон (южной, западной и северной) трехмаршевые лестницы и входы вели в центральное помещение церкви. Оно освещалось четырьмя нижними окнами и несколькими верхними, размещенными в барабане купола. Барабан был оформлен леп­ными обрамлениями овальных окон, крупными завитками-волюта­ми, поставленными среди окон ребром, а также полуциркульными карнизами, порождавшими затейливый рисунок полусферического купола. Постройка была выполнена в пышных формах барокко.

Церковь стояла на высокой террасе, в восточной части ко­торой устроен был каскад — ниспадала широкая прозрачная лента воды.

На крупном плане Ропшинского дворца середины XVIII века показан расположенный симметрично церкви павильон — Эрми­таж. Его изображение тоже характерно для архитектурных форм барокко. В центре павильона - восьмиугольный зал, фаса­ды постройки оформлены спаренными колоннами, типичными для творчества Ф.Б. Растрелли. Однако на обнаруженной гравюре этот павильон «меж кухонь и палат» отсутствует, хотя и встречается упоминание, что он «начат строительством». Строительство Эрмитажа прервала начавшаяся в 1756 году Семилетняя война. Уже сложенная из кирпича часть павильона была позже разобрана

Найденная гравюра Ропшинского дворца дает возможность представить, каким был задуман великим зодчим архитектур­ный ансамбль в Ропше и как он выглядел...

Среди крупнейших работ Джакомо Кваренги являются:

- с 1780 года в Санкт-Петербурге осуществляет постройку государственных конюшен по Екатерининскому каналу;

- 1781-1794 гг. - строительство Английского дворца в Петергофе;

- 1782-1787 гг. - перестраивает корпус Обуховской больницы;

- 1783-1789 гг. - возведение здания Академии наук;

- 1783-1790 гг. - строительство Ассигнационного банка;

- 1783-1787 гг. - строит Эрмитажный театр;

- 1804-1807 гг. – он возводит Екатерининский институт, а также Измайловский конногвардейский манеж;

- 1806-1808 гг. - Смольный институт.

 Джакомо Кваренги для Санкт-Петербурга был тем же, чем некогда был Ф Б Растрелли:

- строит дом графини Браницкой на Мойке (затем дом принадлежал князю Ф.Ф. Юсупову);

- проектирует и строит дом князю Юсупову на Фонтанке;

- в 1794—1799 годах он возводит дворец графу П.В. Завадовскому в Ляличах, Черниговской губернии.

П.В. Завадовский не жалел никаких затрат и не стеснял своего зодчего Джакомо Кваренги, создавшего нечто волшеб­ное. Кроме дворца в усадьбе выстроен прекрасный летний дом. Красивая ротонда — храмик, где находилась статуя Румянцева, куда граф ежедневно ходил поклониться ему.

- На Почтамтской улице строит дом князю Н А Безбородко.

В 1793 году при родах скончалась его жена. Кваренги ее нежно любил. У него на руках осталось 13 детей. Много и плодотворно Джакомо Кваренги работал в Царском Селе по созданию:

- в 1780—1790 годах - строительство Благовещенской церкви в Кузьмине близ Царского Села, а также церкви в Пулково и Федоровском посаде;

- в 1784-1796 годах - возводит мавзолей Ланского на кладбище (позже названо Казанским) и церковь на Московской Славянке;

- концертный зал и Кухню-руину, Турецкий киоск, дом А.Д. Ланского в Софии;

- в 1792-1796 годах - строит лучшую жемчужину во всем своем творчестве - Александровский дворец и Кухонный кор­пус Александровского дворца.

 В 1810 году издал первый том собрания гравированных альбомов своих проектов. Позже, в 1814 году, возводит деревянные Нарвские ворота, а в 1815 году выполняет проект Храма Христа Спасителя в Москве.

Здесь уместно отметить, что произведения Кваренги, особен­но дивная архитектура его внутренних помещений, могут слу­жить весьма убедительным доказательством того, как важно и просто необходимо архитектору быть хорошим рисовальщи­ком. Вся красота этих утонченных декораций есть в такой же мере отличная архитектура, в какой и бесподобное рисование. Проекты Кваренги, на которых почти всегда есть чудесно тронутые красками фигуры элегантных модниц и модников или просто уличные типы - солдаты, разносчики, каменщики, извозчики, - это листы изумительного графического совершенства, которыми можно любоваться без конца, как большими произведениями искусства, совершенно независимо от их архитекту­ры. Таких шедевров особенно много в Эрмитаже и библиотеке Бергамо, но есть превосходные листы и в Румянцевском музее, в музее П.И. Щукина, в собрании В.Н. Аргутинского-Долгорукого и у других лиц.

Архитектор Джакомо Кваренги - небольшого роста, с огромной головой, громким и крикливым голосом и в то же время с чу­десной и славной душой, добрым сердцем, простотой и чутко­стью - создавал объемные композиции монументальных пластических форм.

Джакомо Кваренги наряду с Растрелли-сыном является величайшим архитектором Петербурга XVIII века.