С Петром III до конца оставался только престарелый граф Миних, который предложил следовать императору в Кронштадт. Им не разрешили причалить галеру, так как уже и в Кронштадте войска присягнули Екатерине. Свергнутый император окончательно пал духом и в уны­нии кое-как добрался до Ораниенбаума.

Екатерина в 10 часов вечера 28 июня 1762 года, в пятницу, верхом на коне, облаченная в гвардейский мундир, вместе с кня­гиней Екатериной Воронцовой-Дашковой выехала во главе войска в Ораниенбаум, чтобы арестовать Петра III. В своем постскриптуме к сенаторам Екатерина писала: «Я теперь выхожу с войсками, чтобы утвердить и обнадежить престол, оставляя вам, яко верховному моему правительству, с полною доверенностью, под стражу: отечество, народ и сына моего».

По пути Екатерина на несколько часов остановилась от­дохнуть в Красном кабачке, а на утро 29 июня самопровозглашенная самодержица продолжала движение в Петергоф.

В пути ее встретил вице-канцлер князь А.М. Голицын с пись­мом от Петра III, в котором он предлагал начать переговоры, но ответа на письмо не последовало, а князь А.М. Голицын присягнул новой императрице и присоединился к екатеринин­ской кавалькаде. Во втором письме Петр Федорович отрекался от русского престола и лишь просил отпустить его в Гольштинию с фавориткой Елизаветой Воронцовой. Но и это письмо Екатериной не было принято во внимание.

Затем Екатерина посылает в Ораниенбаум Григория Ор­лова, вице-канцлера князя Голицына и одного из бывших сторонников Петра III, генерала М.Л. Измайлова, которые уговорили импе­ратора Петра III подписать официальное отречение без всяких условий, а затем арестовать его.

В пять часов вечера пополудни Петр III, всеми покинутый, собственноручно подписал следующее отречение от русского престола.

«В краткое время моего самодержавного правительства Российским государством, на самом деле узнал я непосильную тягость и бремя, чтобы мне не только самодержавно, но и каким бы то ни было способом, владеть Российской Империей - невозможно. Почему и почувствовал я внут­реннюю его государственную перемену, которая приведет к падению целости и сохранности России, а меня приведет к вечному бессилию. По всему поэтому, подумал, посовето­вавшись с самим собою, беспристрастно и непринужденно, объявляю не только Российскому государству, но и всему миру торжественно, что я от правления государством Российским на весь век мой отказываюсь, не желая во всю последующую жизнь мою ничем в Российском государстве не владеть, или же когда-либо или через кого-нибудь искать себе помощь. В чем клятву мою чистосердечную перед Богом и всецелым светом приношу нелицемерно, все сие отрицание, написав и подписав собственной рукой.

Июня 29 дня, 1762. Петр».

Император Петр III удержался на троне всего 187 дней. Его с фавориткой Елизаветой Воронцовой забрали из Ораниенбаума и перевезли в Петергоф, а потом взяли под стражу и разлучили Петра Федоровича со спутницей. Никита Иванович Па­нин, приехавший из Петербурга, чтобы быть рядом с новой императрицей, лично отобрал триста караульных «для защиты» свергнутого императора от гнева простых солдат.

Несколько лет спустя о той мучительной сцене отречения Петра III Никита Панин говорил: «Самым главным несчастьем в моей жизни почитаю я, что был принужден видеть это».

Императору было предложено место жительства, и он из­брал Ропшу, подаренную ему Елизаветой, загородную резиденцию недалеко от Петер­гофа.

Екатерина возвратилась в Петербург, а Петра Федоровича посадили в карету и под сильным конвоем отвезли в его име­ние Ропшу. С ним, кроме усиленной охраны, в Ропшу следо­вали лейб-медик К.Ф. Краузе, сержант гвардии Н. Н. Энгельгард, капрал конной гвардии Г.А. Потемкин, Григорий Орлов, актер В.В. Волков. А также, лейб-компанец артиллерист А. Шванич, князь И.С. Барятинский (он из Кронштадта), князь Ф.С. Барятин­ский, Алексей Орлов и чиновник Г.Н. Теплов

Вопрос о том, как быть с императором Петром III, был край­не острым. Историки до сих пор не могут установить, сама ли Екатерина решила, что для безопасности ей необходима смерть мужа. Григорию Орлову также мешала жизнь свергнутого им­ператора, так как у него была надежда вступить в брак с императрицей, если она овдовеет.

Алексея Орлова поставили командовать маленьким отря­дом, несшим охрану в Ропшинском дворце. Император Петр III плакал, по-детски жалел себя, писал своей бывшей жене уни­женные записки, просил оставить ему Елизавету Воронцову, арапа и любимую собачку. Его не удостоили ответами на письма.

Судя по письмам, он подвергался всяческим унижениям, над ним глумились, как только могли, приставленные к нему люди, среди которых главным был Алексей Орлов, и, по-видимому, не случайно.

Вот последняя записка Петра III, написанная на этот раз по-русски, видимо, этим он хотел разжалобить свою «русскую» жену.

«Ваше величество, я еще раз прошу меня, который в вашей воле неполна во всем, отпустить меня в чужие края с теми, о которых я, ваше величество, прежде просил. На­деюсь на ваше великодушие, что вы меня не оставите без пропитания. Преданный вам холоп Петр».

Какое ужасное письмо, пропитанное холопским страхом и беспросветным унижением! Ответа и на это письмо не последовало, но врачи присылались регулярно Они говорили о том, что Петр тяжело болен. Это было необходимо, прежде всего, для общественного мнения

5 июля 1762 года Петр III внезапно погиб при загадочных обстоятельствах, якобы в пьяной драке. Императрица Екатерина 6 июля вечером узнала об этом в Петербурге, получив записку от Алексея Орлова с пометкой «в собственные руки», невразумительную и кое-как нацарапанную, текст которой, благодаря случаю, дошел до нас: «Матушка, милосердая Госуда­рыня, как мне изъяснить, описать, что случилось, не поверишь верному своему рабу, но как пред Богом скажу истину. Матушка, готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь, матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал, да и как нам задумать поднять руку на Государя. Но, Государыня, свершилась беда, мы были пьяны, и он тоже. Он за спорил за столом с князем Федором (Барятинским. – Авт.), не успели мы разнять, а его уже и не стало, сами не по­мним, что делали, но все до единого виноваты Достойны казни, помилуй меня хоть для брата, повинную тебе при­нес, и разыскивать нечего. Прости меня или прикажи ско­рей окончить, свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».

Прочитав это письмо, Екатерина осталась спокойна и даже весела, но из письма следует, что она, скорее всего, не давала приказа убивать мужа в Ропшинском дворце, сколь бы выгодным для нее ни было его устранение.

Все же в Ропшинском дворце было совершено одно из самых загадочных преступлений второй половины XVIII века - убий­ство свергнутого императора Петра III. Существует несколько версий убийства.

Первая — 6 июля в комнату, где находился Петр III, вошел Алексей Орлов и сказал, что намерен трапезничать с Петром III, они сели за стол, в рюмке обреченного был яд. Очевидно, яд подействовал слабо и Петра III потом задушили.

Вторая - 5 июля 1762 года вышедшего подышать свежим воздухом камердинера Крамера схватили в саду и увезли в неизвестном направлении. Алексей Орлов затеял с бывшим императором ссору, но Петр III молчал. Тогда А. Орлов ударил императора. Это послужило как бы сигналом заговорщикам, и они все набросились на беззащитного государя, вдруг раз­дался дикий, нечеловеческий крик. Ф. Барятинский вонзил сзади императору кинжал, уже раненного Петра Фе­доровича продолжали бить и душить, когда сорвали с него парик, увидели, что на висках у него залысины и волосы на голове совсем седые.

Третья - многие историки предполагают, что Петр III умер от страха и ожидания неминуемой расправы.

Екатерина приказала привезти тело покойного супруга в Пе­тербург и учинить вскрытие. Оно показало, что отравления не было.

Реальную причину смерти императора Петра III утаили, и в манифесте от 7 июля, на другой день после смерти, было объяв­лено, что «Петр III впал в жесточайшую геморроидическую колику... и к крайнему нашему прискорбию и смущению сер­дца волею Всевышнего Бога он скончался».

На самом деле его убили шесть человек. Когда после смер­ти в 1796 году Екатерины II, Павел Петрович прочел записку Алексея Орлова, то поцеловал ее - она обеляла его мать.

Павел не подозревал, что его будут душить большое коли­чество заговорщиков в Михайловском замке. Так судьба отца повторилась в сыне, а ответили они оба за грехи своего знаме­нитого предка Петра Великого, который в свою очередь приказал задушить своего сына Алексея Петровича.

Все же история порою бывает очень жестокой. Но, видимо, Екатерина II действительно была не виновата, судьба ее иногда испытывала, но благоволила к ней всегда.

Хотя стоявшая перед императрицей проблема разрешилась насильственным путем без ее участия, она все же чувствовала, что в глазах Европы убийством императора запятнана и она сама, и Россия в целом.

Екатерина сообщает в письме к Станиславу Понятовскому в Польшу: «Я послала под начальством Алексея Орлова, в сопровождении четырех офицеров и отряда смертных и избран­ных людей, низложенного императора за 25 верст от Пе­тергофа в местечко, называемое Ропша, очень уединенное и очень приятное, на то время, пока готовили хорошие и приличные комнаты, в Шлиссельбурге. Но Господь Бог рас­положил иначе. Страх вызвал у него понос, который продолжался три дня и прошел на четвертый. Он чрезмерно напился в этот день, так как имел все, что хотел, кроме свободы. Его схватил приступ геморроидальных колик вме­сте, с приливами крови в мозгу. Он был два дня в этом состоянии, за которым последовала страшная слабость, и, несмотря на усиленную помощь докторов, он испустил дух. Я опасалась, не отравили ли его офицеры. Я велела его вскрыть. Но вполне удостоверено, что не нашли ни малей­шего следа отравы. Он имел совершенно здоровый желудок, но умер от воспаления в кишках и апоплексического удара. Его сердце было необычайно мало и совсем сморщено».

Закончилась первая половина ее жизни. Двадцать лет она готовилась царствовать, и теперь надо было все задуманные планы привести в исполнение. Пришла пора действовать, но нужно было срочно короноваться Это давало ощущение боль­шой устойчивости престола и возможность «купить» любовь народа и ближе пообщаться с ним.

Правда о смерти императора Петра III стала известна в Европе (хотя этого Екатерина не хотела допустить) практи­чески сразу же благодаря вышедшей книге секретаря фран­цузского посла Рюльера, который, суммировав факты и сис­тематизировав информацию, нарисовал конкретную картину происшедшего события 28-29 июня 1762 года и его участников. «…Прошло 6 дней после революции... Петр содержался в прекрасном доме, называемом Ропшей... Один из графов Орловых и некто по имени Теплов пришли вместе к несчастному государю и объявили при входе, что они намерены с ним обедать. По обыкновению русскому, перед обедом подали рюмки с водкой, и представленная императору была с ядом... он отказался от другой, они употребили насилие, а он против них оборону. В сей ужасной борьбе, чтобы заглушить его крики, которые начали раздаваться далеко, они бросились на него, схватили его за горло и повергли его на землю. Но так как он защищался всеми силами, какие придает последнее отчаяние, а они избегали всячески, чтобы не нанести ему раны, опасаясь за сие наказание, то и призвали к себе на помощь двух офицеров, которым поручено было его караулить и которые по сие время стояли у дверей, вне тюрьмы. Это был младший офицер князь Барятинский и некто Потемкин... Они прибежали и трое из сих убийц, обвязав и стянув салфеткою шею несчастного императора (между тем как Орлов обеими коленями давил грудь и запер дыхание), таким образом, его задушили, и он испустил дух в руках их».

Книга разошлась быстро. Екатерине II сообщил о ней Дидро через скульптора Фальконе, работавшего тогда в Петербурге над памятником Петру I — знаменитым «Медным всадником». Императрица была в ужасе - Европа заговорила о «жене, убившей мужа руками любовника». Чтобы как-то замять скандал, Екатерина II предложила Рюльеру внушительную сумму. Автору было предложено не переиздавать книгу до смерти Екатерины. Рюльер сдержал слово.

Хотя сам Рюльер не был свидетелем случившегося в Роп­шинском дворце, но знал все достоверно, так как собирал тщательно материал, где только можно, как хороший разведчик. И по свидетельству многих историков (хотя много других вер­сий), император Петр III действительно был задушен шарфом офицера Федора Барятинского. В письме императрице Алексей Орлов писал: «он заспорил за столом с князем Федором» — а это и есть офицер Барятинский Федор Сергеевич...